По мере того как российские силы пытаются превратить Украину или, по крайней мере, ее часть, обратно в российскую колонию, украинцы проявляют интерес к деколонизации топонимов страны. Страна избавилась от своих бесчисленных улиц Ленина много лет назад — но теперь даже некогда бесспорные фигуры, такие как поэт Александр Пушкин или писатель Лев Толстой, получают удар топором «дерусификации».
Украинский писатель распространил петицию, в которой призывает переименовать все улицы Пушкина в Украине в честь Стивена Кинга, писателя в жанре ужасов, который открыто поддерживал Украину после вторжения. Хотя она, скорее всего, не наберет 25 000 голосов, необходимых для рассмотрения президентом Владимиром Зеленским, всевозможные переименования уже происходят.
В Виннице, городе в центральной части Украины, улица, до недавнего времени носившая имя русского поэта Александра Блока, теперь называется улицей Героев милиции. Недавно Киевский городской совет проголосовал за замену 296 топонимов, связанных с Россией, в голосовании приняли участие 6,5 млн украинцев. Они выступили за переименование некоторых ключевых магистралей города, в том числе улицы Льва Толстого в улицу Украинских героев и Пушкинской в улицу Евгения Чикаленко, в честь украинского издателя-националиста, жившего в конце XIX — начале XX века.
В мессенджере Telegram даже есть бот, созданный IT-специалистом Александром Ковальчуком и саркастически озаглавленный «А что вам Пушкин сделал?», который на украинском языке объясняет, почему тот или иной российский культурный или политический деятель не достоин того, чтобы его именем назвали улицу. Пушкин провел 13 месяцев в ссылке в Одессе и написал там часть своего шедевра «Евгений Онегин» — факт, спасший одесскую Пушкинскую улицу от переименования, — но бот называет его «русским шовинистом» за поддержку покорения Россией Польши и Кавказа, а также его нелестное изображение украинского лидера XVIII века в поэме, прославляющей усилия Петра Великого по построению империи.
Российская пропаганда высмеивает волну переименований как «идиотизм». Но даже до войны, которая, естественно, делает все русское — от языка до музыки — токсичным для украинцев, у Украины были причины избавиться от топонимов, связанных с Россией.
Советская топонимика едва ли была самой изобретательной в мире: практически в любом городе одни и те же названия встречались иногда по нескольку раз. Так что в Киеве после нынешней «дерусификации» останется улица имени Пушкина — потому что сейчас их две. «Ни в одной другой стране мира нет более 100 улиц имени Пушкина», — пожаловался в недавнем интервью министр культуры Украины Александр Ткаченко.
Как недавно написал Владимир Ермоленко, украинский журналист и философ, в журнале Foreign Policy: «Названия улиц в каждом городе, поселке и деревне — это всего лишь один из инструментов империи для обозначения и контроля над своим колониальным пространством. Каждое известное русское имя было способом исключить украинское». Массовое присвоение улицам чьих-либо имен — будь то Ленин или Пушкин — действительно попахивает упражнением в контроле и стирании идентичности, а в Украине достаточно героев, поэтов, ученых и музыкантов, чтобы назвать множество городов, площадей и переулков.
Как россиянин, я не нахожу глупым или злобным то, что украинцы меняют уличные знаки в ответ на откровенный колониальный захват Владимира Путина. Это имело бы смысл, даже если бы Россия оставила Украину в покое: топонимия нации должна отражать ее историю и ценности, а не соседа.
В России достаточно места, чтобы сохранить славные имена. А в некоторых случаях чествовать деятеля истории или культуры в том или ином месте просто незачем: недавно в Чернигове убрали памятник Пушкину — а ведь Пушкин просто два раза проезжал через город, по дороге в ссылку и обратно. Вряд ли это нужно увековечивать. Блок тоже был в Украине ровно два раза; уроженец Санкт-Петербурга, он был настолько же культурно чужд стране, насколько возможно — так зачем же Украине Блоковские улицы?
Единственное, с чем я бы поспорил — с аргументами Ермоленко и других украинских и западных интеллектуалов, а также с упомянутым телеграм-ботом, которые объясняют необходимость переименования содержанием творчества великих русских литераторов и их «империалистическими» личными взглядами.
Желание вывести линию путинской агрессии напрямую из русской культуры, которую путинский режим пытается защитить от западных и украинских «попыток отмены», столь же понятно, как и негативная реакция, скажем, на Рихарда Вагнера, потому что он был антисемитом и фаворитом Гитлера. Однако в случае с великими русскими писателями этот подход трагически неуместен. Почти все они были людьми, сломленными царским или коммунистическим режимом, и их измученный «империализм» был обязан скорее посттравматическому стрессу, чем ура-патриотизму Редьярда Киплинга (что, замечу, является недостаточным основанием для отмены Киплинга). Путинский режим пытается присвоить их наследие — но это беспочвенная пропаганда.
Пушкин, сосланный за поддержку мятежников-декабристов и униженный, когда царь Николай I назначил себя его личным цензором, держался лучше, чем можно было ожидать от неутомимого любовника и бретера. Да, он написал несколько отрывков, прославляющих царя и империю, но они одни из самых слабых в его внушительном наследии. Михаил Лермонтов, осужденный Ермоленко за скабрезное раннее стихотворение, высмеивающее изнасилование женщины русскими кавалеристами, погиб на глупой дуэли, в ссылке, когда ему было всего 27 лет, испытывая отвращение к нравам армии, в которой служил, и глубоко сочувствующим жителям Кавказа, которых Россия пыталась подчинить себе. Достоевский, раздавленный каторжными работами за свою революционную деятельность, ухватился за свои новоприобретенные консервативные взгляды как за последний шанс.
Бот в Telegram описывает уроженца Киева Михаила Булгакова как «возможного украинофоба», а некоторые украинцы считают его врагом украинских националистов своего времени. Но великий писатель, лишенный Сталиным средств к существованию, любил Киев всю свою жизнь, даже когда жил в Москве. Несмотря на свою общую поддержку «дерусификации», Ткаченко, например, ничего не имеет против улиц, названных в честь автора «Мастера и Маргариты».
«Дело» может быть возбуждено даже против Николая Гоголя, возможно, величайшего писателя, когда-либо родившегося в Украине, замученного чудака, чьи ранние произведения были написаны пьянящей смесью стандартного русского и приниженного в то время украинского языков. Ермоленко обвиняет его в том, что он променял свою украинскую идентичность «на российскую имперскую». Но Гоголь, не способный ни служить царскому правительству, ни вписаться в петербургское общество, большую часть своих последних лет провел в Европе. И даже если он, фанатичный православный христианин, казалось, верил, что судьба Украины связана с Россией, а не с Польшей, он, конечно, не был единственным среди украинских интеллектуалов своего времени.
Путин не может владеть блеском и славой великих русских поэтов и романистов, так же как не может чувствовать или понимать нищету и страдания, которые сопровождали их творчество. Оскорбленные, сосланные, отвергнутые современными имперскими режимами, они заслуживают уважения везде, где оставили неизгладимый след — в случае с Пушкиным, Гоголем, Булгаковым и многими другими, включая Украину. На самом деле Украина, которая вела кровавую войну за свою свободу, вполне может быть лучшим хранилищем памяти, чем путинская Россия, которая использует их для поддержки своей мании величия.
Поэтому я думаю, что в послевоенной, независимой Украине улицы, названные в честь многих из этих литературных гигантов, все равно останутся и их там все равно будут читать, и по-русски, и по-украински. Империи сокрушают отдельных людей и целые народы, но они не могут предотвратить прорыв внутренней свободы — и их неизбежный крах не может отменить идеи и истории людей, которые пережили их худшие времена.
Материал впервые был опубликован в издании Bloomberg.
