Распады империй обычно приводят к бегству из отпавших провинций людей, связанных с метрополией, иногда даже повальному. Но это не всегда сопровождается разрывом хозяйственных отношений и падением роли «имперского» языка.
Теряя административную власть над прежними владениями, бывшие империи вовсе не лишаются того, что называют мягкой силой. Постсоветская траектория РФ и в этом пункте оказалась нестандартной. Такая всесторонняя потеря влияния редко где еще происходила.
Упадок русских меньшинств
«Мягкая сила» метрополии, а потом и бывшей метрополии, зависит во многом от того, сколько жителей провинций, а потом и бывших провинций, себя с ней идентифицируют. Упрощенно говоря, какова численность людей, которые определяются там как русские. Это не самый точный индикатор, но в первом приближении он годится.
В 1989-м, по последней советской переписи, вне РСФСР в Советском Союзе жили 25 млн русских.
Неестественная убыль
К настоящему времени число русских в Казахстане уменьшилось с тогдашних 6,2 млн до 3 млн, в четырех бывших советских республиках Центральной Азии (Узбекистане, Туркменистане, Кыргызстане и Таджикистане) – с 3,3 млн до 1,5 млн, на Южном Кавказе (Грузия, Азербайджан, Армения) – с 0,8 млн до 0,15 млн, в Молдове (без захваченного Россией Приднестровья) – с 0,6 млн до 0,1 млн, а в Балтии (Эстония, Латвия, Литва) – с 1,7 млн до 0,9 млн.
Кстати, в балтийском регионе пропорция сокращения оказалась самой умеренной из всех, хотя именно там казенная российская пропаганда изображала положение русскоязычных как чудовищное. Напоминаю об этом, потому что неадекватность этого изображения – только часть неадекватности всей официальной картины отношений РФ с бывшими ее владениями.
В этом перечислении пропущены Украина (11,4 млн русских жителей в 1989-м) и Беларусь (1,4 млн в 1989-м).
Причина в том, что несколько миллионов русских по происхождению граждан Украины находятся сейчас под военной и административной властью Москвы и подчинены поэтому не «мягкой силе», а прямой государственной власти. А русские, находящиеся по украинскую сторону фронта, больше не ассоциируют себя с РФ.
То, что самое большое русское сообщество, находившееся вне власти РФ, в меньшей своей части было в 2014-м – 2022-м подчинено вооруженной рукой, а в большей части перестало связывать себя со старой родиной, является самым важным составным элементом общего провала российской «мягкой силы».
А сохранение нынешнего режима в Беларуси – почти единственным ее успехом. При всех своих препирательствах с Москвой, этот режим во многом разделяет идеологию «русского мира». Поэтому численность тамошних реестровых русских (сократившаяся, кстати, вдвое с 1989-го) не имеет особого значения. Беларусь сейчас входит в орбиту РФ как целое. Видимо, временно, но нет признаков, что освобождение будет скорым.
Экономика перестала скреплять
О всеобъемлющей хозяйственной зависимости от РФ может сообщить сегодня только Беларусь.
Эстония, Латвия и Литва вошли в Евросоюз, и хотя до прошлого года сохраняли с РФ кое-какие хозяйственные отношения, но в 2022-м пережили их разрыв безо всяких катастроф.
Молдова через Приднестровье с РФ еще связана, но самый крупный ее экономический партнер – не Россия, а Румыния.
Самый крупный хозяйственный разрыв на бывшем советском пространстве – это опять же разрыв РФ и Украины.
Накануне первого, крымско-донбасского, российского вторжения внешние связи Украины были сбалансированы. В 2013-м на РФ и ее хозяйственных вассалов приходилось 37% украинского товарооборота, а на Евросоюз – 31%.
Российское влияние хоть и снижалось, но было внушительным и могло еще долго оставаться таковым. Две державы связывали тогда не только дружба режимов, но и многообразные экономические связи, пусть и пронизанные коррупцией, и элементы культурной общности, от совместного изготовления сериалов до общего пространства для шоу-бизнеса.
Структура этой «мягкой силы» и тогда уже вызывала много вопросов, но с нею покончили не внутренние ее противоречия, а нетерпение Москвы, махнувшей рукой на «мягкость» и в 2014-м перешедшей к прямому насилию. Украинская экономика почти полностью замкнулась на Европу еще задолго до нынешнего вторжения.
Поэтому хозяйственная эволюция тех постсоветских государств, которым с РФ рвать не пришлось, в каком-то смысле даже более поучительна. Китай, Турция и Запад выдавливают Россию из их экономик плавно и без толчков. Этот процесс еще не завершен, но на большей части послесоветского пространства критическая его стадия уже позади.
У Казахстана в 2022-м на РФ пришелся лишь 21% торговли, у Узбекистана – 19%. Во внешних связях первой из этих двух крупнейших центральноазиатских стран Россия и Китай идут на равных, а у второй – россияне уже отчетливо отстают от китайцев. А в торговле с Туркменистаном россиян обогнали не только китайцы, но, возможно, и турки. И уж вполне определенно, Турция стала более важным, чем РФ, хозяйственным партнером для Азербайджана (наряду с европейцами), и для Грузии.
И лишь для трех небольших государств – Армении, Кыргызстана и Таджикистана – Россия довольно уверенно выступает в роли важного и даже незаменимого торгового партнера. Но первое из этих государств рассматривает свои отношения с РФ как обременительные и вынужденные. Да и у двух остальных глубина зависимости далеко не белорусская. Особенно у Кыргызстана, который завязан на Китай не меньше, чем на РФ.
Уже к началу российско-украинской войны неудача российских проектов установления хозяйственной гегемонии была очевидной во всех случаях, кроме белорусского. Война придала процессу ухода РФ из прежней империи новый ритм. Бывшие провинции, конечно, не отказались нажиться на потребности бывшей метрополии в подсанкционных товарах, но по под угрозой вторичных санкций чаще сворачивают, чем развертывают хозяйственные связи. Сказывается и страх тамошних правящих кругов, окончательно осознавших, что «мягкая сила» для сбрендившего соседа – лишь увертюра к массированному применению «немягкой».
Имперский язык – язык имперской армии
Единственный серьезный фактор, который привязывает к России хотя бы часть бывших советских республик – это трудовая миграция. Миллионы переселенцев, в основном из Центральной Азии, работают не только на российскую экономику, но и на то, что русский язык еще сохраняет позиции в их странах.
Люди, покинувшие Россию в 2022-м, заметили, что большая часть молодежи в ЦА и особенно на Кавказе уже не знает русского. В школах и вузах русский язык отошел на второй план. Те, кто его учат, редко делают это из идеалистических соображений, а чаще всего – чтобы иметь возможность жить и работать в РФ. Других приложений у русского языка в современном мире мало.
Считается, что на русском говорят сейчас примерно 255 млн человек, в том числе за пределами РФ примерно 120 млн. Пожалуй, это уже выглядит преувеличением, даже если учесть, что треть из этих 120 млн составляют граждане Украины, хорошо владеющие русским, но с РФ не желающие иметь ничего общего.
Так или иначе, русский по распространенности в мире даже и сейчас занимает девятое место, уступая в том числе четырем «имперским» языкам – английскому, испанскому, французскому и только что вырвавшемуся вперед португальскому.
Повторю: вся остаточная «мягкая сила» России завязана на изучение русского в новообразованных государствах, а это изучение – на трудовую миграцию. И вот какими мыслями об этой миграции в прошлом месяце поделился российский сановник:
«Количество мигрантов увеличивается, и резко увеличивается число тяжких преступлений, совершенных мигрантами. Убийств на 18% больше… Пока русские на фронте, мигранты атакуют наши тылы… Если они граждане России, получили гражданство, пожалуйста, на передовую. Не пошел на передовую, не выполняешь свой гражданский долг, пожалуйста, к себе на родину»
Это не какой-нибудь зицпрезидент Дмитрий Медведев. Это Александр Бастрыкин, человек с огромной карательной властью, деяния которого всегда поддерживались правителем. Вот вам и «мягкая сила» образца 2023 года. Хотите, чтобы вас простили за то, что вы родились не в России? Идите в имперскую армию! Никакой другой силы в распоряжении режима больше нет.
