Список претендентов, просеянных иранскими контрольными органами и допущенных к тамошним президентским выборам, будет опубликован через две недели. Путин вызовет к себе спецслужбистов, которых считает знатоками иранской жизни, и они доложат ему, за кого болеть, а за кого нет.
Невзрачные богатыри
Конечно, сама процедура кажется ему диковатой. Он уж точно не доверил бы своему народу выбрать главу российского правительства (аналог президента Ирана) даже из кандидатур, отфильтрованных им самим. Но быстрота и автоматизм работы иранской властной машины наверняка его впечатляют.
Между гибелью 8-го президента Ирана Ибрахима Раиси (19 мая) и избранием 9-го президента пройдет лишь месяц с небольшим: голосование назначено на 28 июня. А если, вопреки обычаю, вдруг понадобится второй тур, то его устроят 5 июля.
Это будет уже шестой президент в эпоху Али Хаменеи, второго высшего руководителя (рахбара) Исламской Республики Иран. Бодрый 85-летний старик этими днями отпраздновал 35-летие своей никем и ничем не ограниченной власти.
Путин наверняка его недолюбливает, а возможно, и ненавидит: рахбар не раз давал понять младшему собрату, что не считает его равным себе. Но необходимость брать уроки именно у него совершенно очевидна.
О желательности сооружения «православного Ирана» роившиеся у Старой площади философы и агитаторы жужжали уже давно. Долгое время это была болтовня, почти не шедшая в дело. Но теперь сама жизнь ведет Россию на «иранский путь». И причина не только в иранских дронах и ракетах, как бы важны они ни были. Образцом для подражания Исламскую республику Иран делает парадоксальное несоответствие формальной ее невзрачности и огромной фактической мощи.
Видимость отставания
Сравним материальный потенциал Ирана накануне исламской революции (1979) и сейчас, 45 лет спустя.
В последние годы монархического правления Иран считался быстро развивающейся державой и был второй по экономической мощи мусульманской страной. Размером экономики он тогда уступал только Саудовской Аравии с ее сказочными нефтедолларовыми богатствами. По оценке МВФ, доля Ирана в мировом ВВП (подсчитанном по паритетам покупательной способности) к концу 1970-х составляла 1,7%.
Величиной ВВП ППС в расчете на душу населения Иран в те годы превосходил своего исторического соперника Турцию почти вдвое (соответственно 6 тыс. и 3,5 тыс. тогдашних долларов). Что же до формальной военной мощи, то в 1978-м шахский Иран потратил на свою армию целых 8,1 млрд тогдашних долларов — в полтора раза меньше, чем Саудовская Аравия, но в несколько раз больше любой другой исламской державы.
В наши дни Иран по величине экономики с трудом удерживает 4-е место в исламском мире. Он уступает теперь Индонезии, Турции и Саудовской Аравии и лишь слегка превосходит Египет и Пакистан. Его доля в мировом ВВП упала до 1%. А доля, например, Турции поднялась до 2,1%, и соперники поменялись местами: в сегодняшних долларах величина ВВП ППС на душу составляет в нынешнем Иране всего $21,2 тыс, а в Турции — $43,9 тыс.
Что же до военных трат, то по данным стокгольмского SIPRI, Иран (считая в текущих долларах) перечислил на эти цели в 2023-м $10,3 млрд. По реальному счету это гораздо меньше, чем шах тратил полвека назад, в 7,5 раза меньше, чем сейчас расходует Саудовская Аравия, в 1,5 раза меньше, чем Турция, и лишь ненамного больше, чем Пакистан.
Если судить по формальным параметрам, то ИРИ — застойная держава с экономикой скромного размера (20-е место в мире), которая все сильнее отстает от других и в хозяйственном, и в военном смысле.
На практике дело обстоит ровно наоборот.
Державный замах
Иран наводит ужас если не на все человечество, то уж на Запад точно. Десятки богатых стран во главе с Соединенными Штатами, которые выбрасывают на вооружения в сто раз больше денег, чем он, ничего не могут с ним поделать и едва прикрывают от его ударов жизненно важные для себя нефтепромыслы Саудовской Аравии.
Иран успешно осуществляет самый крупный в XXI веке имперский проект на землях целой группы распавшихся и полураспавшихся государств (Ирака, Сирии, Йемена, Ливана). Иранские прокси и несколько тысяч иранских военных частично или полностью контролируют пространства размером 1 млн кв. км или около того, на которых живут добрых полсотни миллионов человек.
Прямо сейчас силами «Хамаса» и «Хезболлы» Иран ведет затяжную войну с Израилем и в тестовом порядке пытается наносить по этой стране массированные ракетные удары. А тем временем другие его прокси — йеменские хуситы успешно блокируют морской путь, на который приходится 15% мировой торговли.
ИРИ с ее неполными 90 млн жителей ведет себя как грозная мировая держава, которая никого не боится и с кем угодно дерется на равных. А хозяйственные индикаторы, вычисляемые международными финансовыми инстанциями, выглядят применительно к Ирану как отвлеченные интеллектуальные упражнения.
Понятен энтузиазм, который иранский опыт вызывает в Москве. Ведь путинская Россия тоже не обладает такими уж большими человеческими и материальными ресурсами, тоже отстает от среднемировых темпов развития и тоже лезет в драку с теми, кто формально говоря гораздо сильнее, чем она.
Но в боях сталкиваются не военные бюджеты, а люди. И системы вооружения, которые сильны не дороговизной, а эффективностью. Поэтому реальные расклады на полях сражений так не похожи на теоретические. Но не меньшее значение для российского режима имеет и опыт иранского тыла. Хозяйственная борьба с Западом, санкции, импортозамещение — этот тот воздух, которым ИРИ дышит уже десятки лет.
Есть чем воодушевляться
«Часто звучащий тезис о нежизнеспособности иранской экономики не вполне верен», — деликатно сообщается в свежем российском обзоре народного хозяйства ИРИ.
Так оно и есть. Утопические попытки соорудить так называемую «экономику единобожия», изолированную и ни в чем не похожую на западную, остались в 1980-х. И когда полтора десятка лет назад, после эпохи некоторой расслабленности, переходящей даже во временную либерализацию, ИРИ снова схлестнулась с Западом, то провозглашенная в 2010-м рахбаром Хаменеи доктрина «экономики сопротивления» оказалась по-своему рациональной.
Эта «экономика» работает до сих пор и показывает капитанам российского хозяйства, что задачи, которые поставил перед ними Путин, можно решать не только на годы, но и на десятилетия вперед.
Россия лишь в позапрошлом году начала жить без SWIFТа и западных рынков, а Иран освоил это искусство лет двадцать назад. Вместе с умением переключать внешние связи на Китай. Как и у России, вес КНР в его торговле составляет примерно треть, не считая скрытых и непрямых связей. С той разницей, что иранцы свой «поворот на Восток» совершили давно и за прошедшее время успели оценить толерантность Китая к имперским авантюрам своих хозяйственных подопечных.
Далеко впереди России иранцы и по импортозамещению. Российский автопром еще только начинает возрождаться после разрыва связей с Западом, а иранский уже давно встал на ноги в изоляции. В РФ в 2023-м произвели всего 720 тыс. автомобилей, и в основном это сборка «китайцев», а в Иране — уже больше 1 млн, хотя в России желающих ввозить оттуда машины пока мало из-за справедливых сомнений в современности и надежности тамошних моделей. Сомнения можно и перебороть.
«Экономика сопротивления» не принесла Ирану быстрого прогресса. Значит, не дождется его и Россия, несмотря на похвальбу вождей и казенные отчеты о стремительном якобы хозяйственном росте. Но ведь главная задача этой «экономики» и там, и тут совершенно другая — обеспечивать несменяемость режимов и снабжать их ресурсами для внешних авантюр. И в этом смысле у Путина действительно есть причины взирать на Иран как на воодушевляющий пример.
Россия отстала и от Ирана
Как и Россия, Иран — рай для спецслужбистов, военных, пропагандистов и стукачей. Все работает на них. И одновременно оба режима осыпают небольшими благодеяниями бедных, доверчивых и непредприимчивых — удерживают цены на простые товары и услуги, обеспечивают бесплатное лечение, выплачивают пособия. ИРИ занимается этим давно и продвинулась дальше. Путин пока отстает, но движется в том же направлении — адресаты всех его социальных новаций сейчас те же самые.
С той разницей, что в Иране всем тем, кто не состоит на службе у режима и недостаточно беден и доверчив, довольно неуютно. 80% иранцев теперь живет в городах и имеет хоть какой-то доступ к запретным радостям, продолжительность жизни (76 лет) выше, чем в России, доля молодежи с высшим образованием там тоже больше, — но огромные массы людей чувствуют себя придавленными и несвободными.
Помимо повальной безработицы среди образованных и особенно среди женщин, и того, что средний уровень жизни в Иране раза в два ниже российского, стоит еще учесть, что в смысле политического развития иранцы далеко впереди россиян. Покорность властям никогда не принимала здесь таких острых форм, как в России.
Поэтому в Иране так много людей, желающих освободиться. И выход из этого режима уже виден, хотя и невозможно предсказать, когда он произойдет.
Россия отстала и ей предстоит идти по «иранскому пути» явно дольше.
