Впервые опубликовано в телеграм-канале «Маран Афа»
Понятно, что если относится к священнику, как к жрецу, то его присутствие в действующей армии объяснимо: отогнать злых духов, жертвоприношением умилостивить богов, вымолить победу над врагами и тому подобное. Такие специалисты сопровождали любую языческую армию. Но, кажется, христианский священник — это нечто иное?
Я полагал, что это прежде всего пастырь, который направляет людей к Богу и заботится, чтобы христиане не уклонились от исполнения заповедей Божиих. Учит их любви, милосердию, состраданию, то есть, по сути, тому, чему нет места на войне.
В моем представлении, христианский священник на поле боя может быть только в одном единственном качестве (если только не обладает какими-то медицинскими знаниями) — юродивого, который становится между противоборствующими сторонами и именем Христа умоляет их прекратить убивать друг друга.
Но я о таких священниках никогда не слыхал. Не было таких, кажется, ни в древности, ни в недавнем прошлом. А то, что было вместо этого, принесло ли какую-то пользу?
Институт военных священников существовал до революции. Из воспоминаний протопресвитера русской армии и флота Георгия Шавельского мы знаем, что некоторые батюшки даже полки в атаку водили. С крестом наперевес.
На фронты Первой мировой было призвано более 5000 священнослужителей. Спасло ли это армию и флот от развала? Остановило ли взаимную жестокость даже не по отношению к врагам, а к своим вчерашним сослуживцам? Помогло ли это церкви в годы революции и Гражданской войны? Может быть, вчерашние боевые товарищи не давали революционерам своих полковых капелланов в обиду?
По свидетельству отца Георгия Шавельского, многие военные священники в 1917–1918 годах были вынуждены сбривать бороды, переодеваться в солдатскую форму и в таком виде бежать с фронта от неминуемой расправы. Едва избежал гибели и сам Шавельский.
Откуда же такая ненависть во вчерашних сослуживцах? Вместе с которыми кормили вшей в окопах и ходили в атаку, которых исповедовали и причащали св. Тайн?
А может чем-то не тем занимались священники на войне? Не о том говорили? Не то проповедовали? Не Христу служили?
Тот же Шавельский приводит вопиющий случай, когда боевые офицеры — ещё до всякой революции, в 1916 году, — устроили нужник в палатке, которая до этого использовалась как полковой храм. Не правда ли, это многое говорит об авторитете церкви на фронте, где смерть вроде бы заставляет даже атеистов вспоминать о Боге?
Есть удивительное свидетельство, которое оставил бывший военный священник архимандрит Спиридон Кисляков. В 1914 г. после начала войны он выступил проповедью, в которой, в частности, сказал:
«Пока христиане будут вести войны, до тех пор они… не вправе называть себя христианами».
Тем не менее, он не остался в стороне, а честно попытался понять есть ли место христианину (и тем более священнику) на войне. Ведь так убедительны были ссылки на Александра Невского, Сергия Радонежского, Ослябю и Пересвета, — все те имперские мифы, которыми церковь не одну сотню лет оправдывала свое отступничество от Евангелия и Христа.
Он написал рапорт и добровольно ушел на фронт.
В полковой церкви в лесу архимандрит Спиридон служил Литургию, причащал солдат, говорил проповедь, после чего, как он пишет, причащенные солдаты шли на передовую «убивать христиан». Таким образом он причастил Крови и Тела Христовых не менее 200 тысяч человек.
Перелом в нем произошел после того, как он сам попал под бомбежку. Лежа на земле и в ужасе прижимаясь к ней, он видел над головой брюхо немецкого аэроплана с огромным черным крестом. И из раскрывающейся «нижней продольной конечности» этого креста на людей летели бомбы.
Эти бомбы и дали ему ответ на вопрос о христианском отношении к войне:
«Война, в которую Россия попала, как в капкан, есть погибель. Прежде всего, погибель для человека, которого та растаптывает в прах, унижая в нем образ Божий: война есть пагуба и для всего христианства».
А потому: «Пастыри Христовы не должны знать абсолютно никакой государственной власти и тем более жертвовать ей своих христиан, в качестве солдат; ибо Христос никакому царю, никаким земным властям не вручал Своих христиан…».
Так в начале XX века писал бывший военный священник, который искал в христианстве Христа, а не материальной выгоды и церковных наград. К сожалению, его одинокий голос не был услышан ни тогда, ни позже.
Прошло сто лет, а мы по-прежнему возвращаемся к тому же вопросу: что делать священнику (и вообще любому христианину) на войне?
