Правление Никиты Хрущева в Советском Союзе — яркий и противоречивый период отечественной истории. В одиннадцать с небольшим лет, прошедших между его избранием первым секретарем ЦК КПСС и смещением с этого поста, уместились и запуск спутника и Юрия Гагарина в космос, реабилитация репрессированных, десталинизация, в том числе вынос «большеусого вурдалака» из мавзолея, оттепель, хрущевки, вернувшие миллионам советских людей право на полноценную частную жизнь, Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Москве, первая американская выставка в Сокольниках, первая победа советских футболистов на Олимпиаде и на Кубке Европы 1960 г.
За все это Хрущев достоин самой доброй памяти народа.
Но в эти же годы советская армия сурово подавила народное восстание в Венгрии, а сам советский лидер отличился позорными публичными выволочками художникам и поэтам; кубинской авантюрой, едва не обернувшейся ядерной войной. Каскад непродуманных инициатив в сельском хозяйстве (сокращение приусадебных участков колхозников, их уничтожение в рабочих поселках, идея догнать и перегнать США по производству мяса, масла и молока, распашка целины и повсеместные посадки кукурузы), обернулись серьезными продовольственными затруднениями и кровавым Новочеркасским расстрелом в июне 1962 г.
Можно сказать, что десакрализация власти и первого лица, последовательно проводимая Хрущевым, и его чрезмерная доверчивость к собственным выдвиженцам, обязанным ему карьерой, стоила ему досрочного ухода на пенсию.
По состоянию здоровья
Как получилось, что недавно полный сил «наш дорогой Никита Сергеевич» подал, как сообщили 16 октября 1964 г. советские газеты заявление об отставке «по состоянию здоровья», а фактически написал его под давлением недавних соратников?
Непоследовательная и импульсивная деятельность Хрущева, изобиловавшая, как говорил Борис Ельцин про себя, «загогулинами», часто приводила к результатам, противоположным ожидавшимся: вместо обещанного роста благосостояния простые люди столкнулись с возвращением очередей за продуктами и товарами первой необходимости и карточками, творческую интеллигенцию раздражали публичные разносы невежественного лидера, обвинившего в антисоветизме тяжело раненного на фронте скульптора Эрнста Неизвестного. Армия, поддержавшая первого секретаря в борьбе со сталинистами в июне 1957 г. и отчасти отмстившая Молотову и Кагановичу за гекатомбы 1937-38 гг. и послевоенные репрессии, была раздражена сокращением на 1,3 млн человек и снижением денежного довольствия офицеров.
Наконец, лояльность партийного и государственного аппарата, фундамента власти Хрущева, постепенно подтачивалась из-за опасений, что пункты новой программы партии об обязательной ротации: на каждых выборах состав Центрального Комитета и его Президиума должен был обновляться на четверть, республиканских ЦК, бюро крайкомов и обкомов на треть, а на низовом уровне, от райкома до бюро первичной парторганизации, наполовину, — будут реализованы. Бюрократию также пугали постоянные перестройки управления, в том числе разделение обкомов на городские и сельские, создание совнархозов.
Но вероятно, ключевой причиной стало то, что эти настроения коснулись ближайшего окружения Хрущева: Леонида Брежнева, Петра Шелеста, Николая Подгорного, Александра Шелепина, Владимира Семичастного и других членов президиума ЦК КПСС, которых Хрущев не без основания считал своими выдвиженцами, людьми, обязанными ему своей карьерой.
Историки и публицисты продолжают дискуссию, кто именно: Леонид Брежнев, Николай Подгорный, Александр Шелепин или даже малоизвестный тогда Юрий Андропов — был инициатором антихрущевской коалиции. Некоторые полагают, что лидером были именно Шелепин по прозвищу Железный Шурик, бывший секретарь ЦК ВЛКСМ и председатель КГБ, получивший большие полномочия после назначения председателем комитета партийного и государственного контроля.
Заговорщики
Комитет, писал известный историк Рудольф Пихоя, дублировал систему партийного и государственного управления, был компактнее и потенциально эффективнее традиционной системы и таил для осторожного чиновника бòльшую угрозу, чем привычный партком или министерство. Одновременно еще одна конкурирующая структура раздражала бюрократию.
Шелепин получил власть, сопоставимую, а может и превосходящую прерогативы первого секретаря ЦК.
Однако, как пишут Андрей Артизов и Юрий Сигачев, детально изучившие архивные материалы и мемуары участников тех событий, для привыкшей с субординации номенклатуры было крайне важно второе место Брежнева в партийной иерархии. А его богатый жизненный опыт и удивительное «чутье власти», умение сохранить себя в ней, невзирая на любые обстоятельства и невзгоды, укрепляли его позицию в случае успеха.
«Косвенным свидетельством того, что так называемые «комсомольцы» не планировали в октябре 1964 года выдвигать на главный пост Шелепина, служат воспоминания близкого к его группе Егорычева… Николай Григорьевич высказывал в узком кругу сомнения относительно способности Брежнева справиться с ролью первого секретаря ЦК и в качестве альтернативы предлагал Косыгина. Тем не менее Егорычева убедили, что Брежнев «не слабее Косыгина. Неслучайно большинство очевидцев событий роль главы заговорщиков отдают именно Брежневу», — рассказывают авторы.
Они также подчеркивают: заговорщики были выдвиженцами первого секретаря, хорошо знали его по работе в ЦК компартии Украины, понимали сильные и слабые черты его как управленца и человека.
Зондаж потенциальных сторонников Брежнев и Подгорный, разделившие полномочия разбитого инсультом секретаря президиума ЦК Фрола Козлова, вели в феврале 1964 г., по крайней мере об этом пишет один из участников смещения Хрущева Петр Шелест, а первые шаги по подготовке заговора, как пишут некоторые его участники, начались еще осенью 1963 г.
Точные даты присоединения отдельных членов партийного ареопага к Брежневу и Подгорному зафиксировать непросто. Как писал председатель КГБ Владимир Семичастный: «Мы же в октябре 1964 года никаких письменных следов не оставляли. Глупо в таких делах руководить с помощью телеграмм. Нужны теснейшие личные контакты, чтобы глаза в глаза смотреть собеседнику».
Три этапа переворота
Подготовку переворота можно разделить на три этапа:
На первом во время осторожных бесед выяснялись потенциальные сторонники, также недовольные Хрущевым, и формулировались первые пункты обвинений. Поиск шел сначала в центре, затем в республиках. Если верить Шелесту с Семичастным, Брежнев, по крайней мере в начале заговора, выдвигал различные планы отрешения Хрущева от власти, вплоть до ареста и физического уничтожения в результате покушения. Впрочем, это не подтверждают другие участники заговора.
Петр Шелест впоследствии вспоминал: в январе 1964 года он после проводов Хрущева из Киева позвонил в Москву Подгорному и Брежневу. Их больше всего интересовали задания, замечания и и личное настроение первого секретаря.
По свидетельствам Семичастного, весной 1964 г. число потенциальных заговорщиков было еще невелико. Они стремились рекрутировать новых сторонников, обсуждая с ними сложившуюся в руководстве страны ситуацию, устно обсуждали формулировки претензий к Хрущеву.
Разговор Семичастного с Брежневым и Подгорным о его личном участии и «обеспечении» переворота со стороны КГБ состоялся еще до праздновавшегося в апреле 1964 г. 70-летия Хрущева.
Затем началась детальная разработка планов устранения и смещения. По мере роста числа оппонентов первого секретаря более очевидным выглядел успех «демократической» процедуры снятия Хрущева. В связи с этим началась подготовка специального доклада для запланированного пленума, в котором оттачивали формулировки претензий.
Активность заговорщиков стимулировали и длительные — по три недели — поездки Хрущева с семьей в Объединенную Арабскую Республику (нынешние Египет и Сирия) и в страны Скандинавии в мае и июне–июле 1964 г.
Планы ареста и физического устранения Хрущева были окончательно отвергнуты.
Кульминация и ослепление
Хрущев после возвращения из Скандинавии не Пленуме ЦК неожиданно предложил освободить Брежнева от должности председателя президиума Верховного Совета СССР, чтобы тот сосредоточился на работе в ЦК. На должности номинального главы государства его сменил Анастас Микоян, которого за искусство политического выживания за глаза звали «от Ильича до Ильича (от Ленина до Брежнева) без инфаркта и паралича».
Это решение, по мнению современников, обидело Брежнева и ускорило подготовку заговора.
Его сторонники приняли решение о необходимости созвать заседание президиума ЦК 12 октября в отсутствии первого секретаря и о будущей замене руководителей Гостелерадио, ТАСС, «Правды» и «Известий».
Одновременно активизировались секретари республиканских партийных организаций, вовлеченные в заговор против Хрущева. Они вербовали своих подчиненных, входивших в состав ЦК.
Важнейшую роль играл лидер украинских коммунистов Петр Шелест, поскольку многих неофитов беспокоила позиция Украины. Он вспоминал: Брежнев и Подгорный требовали привлечь к «делу» председателя президиума Верховного совета Украины Демьяна Коротченко и сообщить им о результате. Коротченко согласился примкнуть к заговорщикам.
В августе 1964 года Хрущев отправился в следующую поездку, на этот раз по стране, в ходе нее он посетил Алтай и Казахстан, активно общался с местными руководителями и рядовыми работниками, демонстрируя близость к простому народу и готовность прислушиваться к его нуждам. По возвращению из вояжа первый секретарь собрал заседание президиума, где устроил эмоциональную и унизительную выволочку курировавшему сельское хозяйство секретарю ЦК Дмитрию Полянскому.
Чувствовал ли Хрущев опасность и знал ли о заговоре? Сотрудник ЦК КПСС Федор Бурлацкий описывал отъезд Хрущева в Чехословакию с визитом в сентябре 1964 г.: «На его лице не было и тени сомнения в прочности своего положения. Напротив, по всему было видно, что уверен в себе как никогда: все противники удалены из состава президиума ЦК, остались почти исключительно выдвиженцы самого Хрущева. Его слово было законом, он чувствовал себя всевластным. То было кульминацией его жизни. Апофеоз власти и апофеоз ослепления» (Федор Бурлацкий. Вожди и советники. М.1990, с. 270).
Сын первого секретаря Сергей Хрущев писал, что начальник охраны председателя президиума Верховного совета РСФСР Николая Игнатова Василий Галюков сообщил ему о заговоре, но ни Микоян, ни сам первый секретарь, не придали этому значения.
Хрущев отправился в отпуск в Пицунду, откуда его срочно вызвали на пленум заговорщики.
Отставка
К этому моменту Хрущев оказался в полной изоляции, чему во многом способствовал сам. В июне 1957 г. он сделал членами президиума ЦК семерых сторонников в борьбе со сталинистами. Из них к 1964 г. членами президиума остались лишь Брежнев и немощный Козлов. Из 8 кандидатов в члены в составе президиума ЦК осталось трое — Кириленко, Косыгин и Мазуров.
Дальнейшие события хорошо известны: робкую попытку защитить Хрущева предпринял только Микоян. Пленум ЦК походил на суд прежних времен с отчасти обоснованными обвинениями в грубости, некомпетентности, авантюризме внешней политики и создании культа собственной личности. Учитывая дальнейшие шаги Брежнева и его окружения — звучит смешно!
Увидев уровень единства заговорщиков и примкнувши х к ним партийцев, Хрущев не стал сопротивляться и подписал заранее подготовленное заявление об отставке, сказав: «Не прошу милости, вопрос решен. Наконец, партия выросла и может контролировать любого человека. Собрались и мажете говном, а я не могу возразить. Выражаю с просьбой об освобождении… Спасибо за работу, за критику». В отличие от сталинских времен опала уже не означала казни или ареста номенклатурного работника, после отстранения от ответственной должности он получал хорошо оплачиваемую синекуру в ВЦСПС, на дипломатической или иной службе, сохранял сословные привилегии или отправлялся на пенсию.
16 октября краткая информация о Пленуме ЦК КПСС и об отстранении Хрущева была опубликована в центральных газетах, не вызвав какой-то заметной реакции в обществе.
***
Леонид Брежнев, ставший первым (а затем генеральным) секретарем ЦК КПСС, не забыл заслуг и политических талантов соратников: Семичастный, Шелепин, Подгорный, Полянский и многие другие ключевые участники заговора были постепенно выдавлены с ключевых постов в партийно-государственной иерархии и заменены выдвиженцами Брежнева, позволившими ему «царствовать лежа на боку» до смерти в ноябре 1982 г.
